Рано утром, войдя в конюшню, Мрак долго рассматривал своегоконя. Тот стал вроде бы поменьше ростом, брюхо отвисло, как у стельной коровы,стоял, обпершись о стенку. Но в то же время это был именно тот конь, который доРашкании… Где эта Рашкания, забыл спросить.

Спросил у кузнеца:

– С моим конем все в порядке?

Тот прищурился, похлопал по холке, брезгливо вытер пальцы.Те стали черными. Даже Мрак догадался, что коня выкрасили черной ваксой:вороные во всех племенах и народах считаются самыми быстрыми и выносливыми.

– Гм… Все в порядке с левой задней подковой. Ее еще можноиспользовать. Если переплавить и перековать на гвозди.

Мрак почесал в затылке:

– С конями мне и раньше не везло…

Кузнец смотрел подозрительно в его рябое некрасивое лицо:

– А в чем тебе, варвар, везло?

– Ну, с бабами, к примеру.

Кузнец с сомнением покачал головой:

– Врешь. С твоей-то харей?

– Клянусь! Ради меня одна красавица даже рисковала жизнью.

– Врешь!

– Сказала, что скорее бросится в пропасть, чем выйдет заменя.

Бочком-бочком к нему подошел сгорбленный горожанин. Лицожелтое, как лимон, дряблое, хотя еще в средних годах.

– Я слыхивал… – сказал он нерешительно, – что с вами лекарь…Я не верю в наших, одни шарлатаны… А вот в лесах, в глуши, в болотах ещеостались настоящие лекари-исцелители…

– Как небо синее, – согласился Мрак. – Я как раз такойлекарь. А в чем твоя беда?

– Я ужасно страдаю от кашля.

– Два золотых.

– А точно поможет?

– Я же из Леса, – оскорбился Мрак. – Что в городах понимают?

Горожанин, печально покачивая головой, отсчитал монетки,взял кувшинчик, что протянул Мрак, отбыл. Олег увидел только, что Мрак раздаетего лекарские вещи, прибежал разъяренный:

– Ты что хозяйничаешь?

– Зарабатываю, – ответил Мрак хладнокровно. – Жрать-то надо?Вон Таргитай совсем исхудал, щек из-за спины не видно.

– А что ты продал? Боги, это же слабительное! На что онжаловался?

– На кашель.

Олег вытаращил глаза:

– Ты рехнулся?

Они видели, как прохожий сильно закашлялся, остановился,торопливо выпил из сосуда. Дернулся, согнулся, ухватившись за стену. Лицо егонапряглось и застыло. Мрак довольно повернулся к Олегу:

– Вот видишь? Как рукой сняло. Пусть теперь попробуеткашлянуть!

…Плотно позавтракали, а потом, как Мрака ни отговаривали,оборотень взгромоздился на несчастного коня. С пешими считаются меньше, заявилон умудренно, а конный варвар чего-то да стоит.

Лошадки Олега и Таргитая при дневном свете тоже опустилиуши, как под дождем лопухи, полиняли и стали меньше ростом, но все же выгляделилучше вороного жеребца Мрака. Добрый Таргитай на своего залезал осторожненько,боясь задавить несчастное животное.

За воротами постоялого двора почти сразу оказались в самомцентре базара. Таргитай решил было, что вчера в потемках да с голоду не заметилтакого изобилия, но Олег покачал головой:

– Здесь все кочует. Даже базары.

– Это они нарочно, – заметил Мрак. – Дабы наш Тарх ножки неутрудил.

– Да я чо? – сказал Таргитай поспешно. – Ежели базар добрый,то я и дальше того угла прошел бы…

– Куда уж добрее, – сказал Мрак.

– Еще не базар, а базарчик, – бросил Олег.

– Базарище, – возразил Таргитай. – А то и базарищище!

Столы прогибались под гроздьями странных фруктов, овощей.Похоже, никто в Городе не ложился, но все по-утреннему горласты и переполненыэнергией. Мрак с трудом пробился сквозь базар на свободную улицу.

С разных сторон били в бронзовые доски. Не удержи Мрак, Олегуже заспешил бы в местный храм на молитву. Там еще слабо горят светильники,окна и входы выглядят темными глубокими пещерами, для Олега исполненнымидревних тайн. Из храмов доносится слабое пение.

Утренний воздух не двигается, сохраняя запахи нечистот,аромат свежего хлеба – всю ночь пекли, Город проглотит и вдвое больше. Отмясных лавок несет несвежим мясом и свернувшейся кровью. Пахнет даже рыбой,хотя невры ни реки, ни ручья вблизи не увидели. Мрак предположил, что где-то взагоне чистят и скребут Змея, – это от них несет рыбой и тиной, если долго немоются. От мелких харчевен сильно пахло чесноком, перцем, острыми пряностями.

Таргитай повел носом в сторону угольных жаровен вдоль улицы.Плотным занавесом колыхался чад от подгоревших внутренностей: требухи, сердец ипочек – еды бедноты.

– Ты только что ел! – сказал Олег обвиняюще.

– Это было еще в корчме, – напомнил Таргитай с обидой.

На них украдкой посматривали, мужчины хмурились, женщиныуказывали на них детям, а молоденькие девушки старательно перебегали дорогу. Одинвитязь, если витязи бывают в звериных шкурах, особенно молод и красив. Золотыеволосы, перехваченные обручем, падают на плечи, искрятся в лучах солнца. Лицомягкое, румяное, губы по-детски припухлые. Глаза, ярко-синие, как небо, смотрятвесело, но ощущалось, что в мгновение ока могут становиться холодными, какотточенная булатная сталь меча.

Он широк в плечах, как все варвары. Спина прямая: варвары неприучены кланяться на каждом шагу.

За ним едут двое, их почти каждый принимал за оруженосца илекаря. В таких же волчьих шкурах, лохматые, один с волосами как крыло ворона,другой – с подобными догорающему пламени. Черноволосый был дик и страшен, егораспирает звериная сила, смотрит угрюмо по сторонам, словно ищет, на когообрушить кипевшую злобу, а красноголовый задумчив, отрешен от дел обыденных. Отнего пахнет травами, почему и принимают за лекаря, взгляд отстранен, светел,благостен. Даже дубина, что лежит поперек седла, не выглядит оружием. Опытныегорожане замечали искорки на гранях камня, иные с холодком сладкого ужасаузнавали амулет. Красноголовый может оказаться варварским колдуном! А раз так,то он может схлестнуться в единоборстве с магами Вечного Города… Да что может –схлестнется! Разве не для того приехали?

Мрак, не подозревая, какое внимание они привлекают, сумелзаставить коня перейти на рысь, затем пинками и жутким волчьим воем прямо в уховогнал в панический галоп. Чего конь не делал, наверное, уже лет сто. А то и неумел вовсе.

Изгои едва поспевали следом, а оборотень на скаку стопталразряженного человека. Несчастный только вскрикнул, как придушенный заяц. Мракне успел пожалеть бедолагу: тот отлетел к стене и грохнулся так, что хрустнуликости, затем мешком рухнул под ноги коня Олега.